одна лея - три цента
От меня: честно говоря, я забыла заявку. Единственное, что я помню – серые глаза, демона-джина и каменный пляж.
Человек, который это заказал, не прочитает сие. По крайней мере, не здесь хд Но нужно же куда-то это кинутьЯ иду по пляжу, а дым преследует меня. Нет, не так. Я бреду по заброшенному каменному пляжу, надо мной набухшее небо, наверное, вот-вот прольется дождь, и мне кажется, что меня преследует запах серы, сожженных ковров, дерева и пластиковых панелей. В действительности вокруг пахнет только солью и приближающейся грозой, но подсознание любит меня разыгрывать.
Я бреду по чертовому пляжу, но меня здесь нет. Я там, до сих пор поливаю керосином ненавистные занавески, разбиваю глупые статуэтки, сбрасывая их с пошлых белоснежных салфеточек, и бросаю незатушенные спички, надеясь на удачу. Загорится или нет? «Гори, гори ясно, чтобы не погасло», - вспоминаю я слова детской песенки и улыбаюсь. Горело ясно. Да и погасло не скоро.
Интересно, вызвал ли кто-нибудь пожарных. Хотя вру, мне не интересно. Это меня уже не касается.
Я бреду по пустынному каменному пляжу, мне в ноги впивается мелкая галька. Почему я босиком? Пытаюсь вспомнить причину, но вместо этого в голове всплывает список покупок, который всучила мне соседка, которой я иногда помогала ей по дому: «Яйца, соль, сода»… Почему я подожгла свой дом? Он был не таким уж и плохим. Только эти отвратительные обои блевотного цвета, но во всем есть минусы.
Внезапно вспомнилось, что обувь я выкинула в мусорный бак, после чего побежала по раскаленному асфальту к темнеющим вдали тучам. Ну вот, бежала к тучам - оказалась на пляже. Ох уж этот необъяснимый мир.
Я останавливаюсь. Грязная пена оседает на берегу, приносимая нервными волнами, коричневая бутылка из-под пива глухо стукает о камни. Что бутылка делает на заброшенном пляже?
С неба срываются первые капли. Они приземляются на мои волосы, и я вспоминаю о пахучем виноградном шампуне, который сгорел вместе с домом. Плюм-плюх-шшшш… Уже не капли, но целая стена воды. Я подумываю о новом доме: пол - режущая ступни мелкая галька, стены – струи дождя, потолок… Можно обойтись и без потолка.
Я стою так, окутанная пеленой дождя, и размышляю о всякой ерунде, вроде подгоревших тостов и сломанных молний на брюках. А потом дождь прекращается. Потому что, знаете ли, все имеет привычку кончаться. Кончается сок в пакете, кончается любимый сериал – и ты после стольких сезонов узнаешь, кто же все-таки был их матерью, кончается ураган, бросая все, что подхватил, на землю. «Вы только посмотрите, какая славная рука на моем газоне. Она идеально вписывается в композицию».
Я не знаю, сразу ли она появилась. Может, опоздала немного. Она любит опаздывать, но об этом я тоже пока не знаю. Просто ощущаю прикосновение к затылку. Рука прохладная, но в целом приятно. Я не поворачиваюсь. Мне не страшно, кто предположил такую глупость, но я люблю пассивно ожидать, что же будет дальше. Сзади меня нетерпеливо фыркают, подошва босоножек шуршит о камни, а потом перед моими глазами появляется лицо. Обычное такое лицо, ничего сверхъестественного. Наверное, в тот момент меня кольнуло разочарование. Россыпь мелких веснушек на скулах, маленький белесый шрам на подбородке, брови, застывшие в постоянной насмешке. И глаза. Серые, с черными крапинками.
Мы смотрим друг на друга и молчим. Тишина длится минуты три, после чего я понимаю, что мою руку трясут.
- Ну надо же, - тянет обладатель серых глаз. - Ну надо же… Ты можешь звать меня Алекс, - она улыбается, демонстрируя зубы. «Зубы как зубы, ничего особенного», - думаю я и вежливо киваю.
-Значит, дом сожгла. Знаешь, ты пятый человек за месяц, - доверительно сообщает мне Алекс, наклонившись ко мне ближе. – Все болтают про божественное наставление, про гипноз и зондирование. При чем тут зондирование, мне интересно? – недоуменно добавляет она, задумчиво вертя в пальцах гладкий камешек.
Я ухмыляюсь и говорю что-то про хиппи и звездную болезнь. Не знаю, мне просто кажется, что я должна что-то сказать. Девушка удовлетворенно кивает, будто я оправдала ее надежды.
-А ты что придумаешь? Только, я тебя прошу, что-нибудь интересное, избавь меня от инопланетного вмешательства, - она смотрит на меня… с надеждой?
Я вспоминаю, как проснулась однажды ночью с четким осознанием, что должна это сделать. Как будто кто-то, внушающий доверие, сказал: «Дорогуша, ты знаешь, ты должна сжечь свой дом». Вот так просто.
Я опускаюсь на камни и молча рассматриваю потрескавшийся лак на босоножках Алекс, которая, в свою очередь, рассматривает меня.
- Тебе говорили, что ты поразительно разговорчива? – смеется она и садится рядом со мной, по-дружески пихая в плечо. - Я буквально не успеваю слово вставить.
Я люблю людей, которые говорят с сарказмом. Наверное, это все из-за моей тетушки – единственной ее серьезной репликой было: «В нашем полу какая-то странная трещина». Стоит упомянуть, что это были ее последние слова, потому что после этого пол заскрипел и рухнул вниз, оставляя лишь обломки.
Наверное, Алекс надоело молчание. Возможно, она просто не может молчать.
- А я, между прочим, джин, - говорит она самодовольно, а я приподнимаю удивленно брови. – Ну, три желания, знаешь, - пожимает плечами.
Знаю. По-моему, все в детстве читали сказку про джина и волшебную лампу. Волшебной лампы рядом не было, о чем я не преминула заметить.
- Я особенный джин. Мне не нужна волшебная лампа, - убедительно заявляет джин. – Вот, - она протягивает мне руку,- трешь мою кожу – я исполняю желание. Все просто.
Я держу ее за запястье и вижу переплетение голубоватых вен. Наверное, мне хочется потянуть время, потому что я просто переплетаю наши пальцы и ничего не загадываю.
Алекс заинтересованно смотрит на меня, наклонив голову, и бормочет что-то про странных людей. Мне хорошо и так, зачем все портить желаниями.
Сквозь рваную тучу прорывается яркий луч и бредет по успокоившемуся морю, лаская бултыхающиеся в воде водоросли.
***
Позже я скажу, что терпеть не могу море. Это будет самая большая ложь в моей жизни. Позже я скажу, что терпеть не могу подгоревшую корочку на тостах, а Алекс фыркнет, но станет ее срезать.
-Просто я терпеть не могу подгорелые корочки, - скажет она, скрывая улыбку. – Естественно, я срезаю их не из-за тебя.
Я хмыкну и кивну. Конечно.
Первым, что я буду видеть, проснувшись утром, станет ее лицо. Или спина. Или локоть, уткнувшийся в мой нос. Я знаю, что ей не нужно спать, она делает это для моего комфорта, но это вредное существо заявляет, что ей просто нравится претворяться человеком.
-Это как ходить в туалет или завтракать, - произнесет Алекс, шлепая меня ладонью по лбу. – Когда ты уже перестанешь вставать ни свет ни заря? Спи давай, - она притянет меня к себе, утыкая мой нос в свою шею, и мне останется только снова уснуть.
Мы будем вместе убирать нашу квартирку, точнее, она будет убирать, а я показывать, куда что нужно двигать. «Куда ты убрала сборник сочинений? Его, наверное, издали специально для этой коробки?! Безумная клюшка».
Наши соседи сначала будут думать, что мы сестры, приехавшие на учебу, но однажды Алекс остановится перед нашей дверью и вспомнит, что мы еще ни разу не целовались. Она начнет упорно тыкаться губами в мой подбородок, шею, но только не в губы, я рассмеюсь и скажу, что у нее сбит прицел. Вышедшие на площадку соседки скажут, что мы больные извращенцы, но на них никто не обратит внимание.
Однажды Алекс признается, что она вовсе не джин.
- Я демон, - смущенно произнесет она в мой затылок, а я успокоюсь. Потому что в это легче поверить. – Ты сгорела тогда, - добавит она еще тише. - Мне жаль.
Я подумаю, что ей не жаль. Подумаю, что мне не жаль. Потому что жалеть-то не о чем.
Я успокаивающе поглажу ее по плечу и улыбнусь, потому что все нормально. Это – самое нормальное, что могло случиться.
***
Сейчас я сижу на заброшенном пляже, камни неудобно впиваются в кожу, и я не знаю, что будет в будущем.
Алекс крепче сжимает мою руку.
Человек, который это заказал, не прочитает сие. По крайней мере, не здесь хд Но нужно же куда-то это кинутьЯ иду по пляжу, а дым преследует меня. Нет, не так. Я бреду по заброшенному каменному пляжу, надо мной набухшее небо, наверное, вот-вот прольется дождь, и мне кажется, что меня преследует запах серы, сожженных ковров, дерева и пластиковых панелей. В действительности вокруг пахнет только солью и приближающейся грозой, но подсознание любит меня разыгрывать.
Я бреду по чертовому пляжу, но меня здесь нет. Я там, до сих пор поливаю керосином ненавистные занавески, разбиваю глупые статуэтки, сбрасывая их с пошлых белоснежных салфеточек, и бросаю незатушенные спички, надеясь на удачу. Загорится или нет? «Гори, гори ясно, чтобы не погасло», - вспоминаю я слова детской песенки и улыбаюсь. Горело ясно. Да и погасло не скоро.
Интересно, вызвал ли кто-нибудь пожарных. Хотя вру, мне не интересно. Это меня уже не касается.
Я бреду по пустынному каменному пляжу, мне в ноги впивается мелкая галька. Почему я босиком? Пытаюсь вспомнить причину, но вместо этого в голове всплывает список покупок, который всучила мне соседка, которой я иногда помогала ей по дому: «Яйца, соль, сода»… Почему я подожгла свой дом? Он был не таким уж и плохим. Только эти отвратительные обои блевотного цвета, но во всем есть минусы.
Внезапно вспомнилось, что обувь я выкинула в мусорный бак, после чего побежала по раскаленному асфальту к темнеющим вдали тучам. Ну вот, бежала к тучам - оказалась на пляже. Ох уж этот необъяснимый мир.
Я останавливаюсь. Грязная пена оседает на берегу, приносимая нервными волнами, коричневая бутылка из-под пива глухо стукает о камни. Что бутылка делает на заброшенном пляже?
С неба срываются первые капли. Они приземляются на мои волосы, и я вспоминаю о пахучем виноградном шампуне, который сгорел вместе с домом. Плюм-плюх-шшшш… Уже не капли, но целая стена воды. Я подумываю о новом доме: пол - режущая ступни мелкая галька, стены – струи дождя, потолок… Можно обойтись и без потолка.
Я стою так, окутанная пеленой дождя, и размышляю о всякой ерунде, вроде подгоревших тостов и сломанных молний на брюках. А потом дождь прекращается. Потому что, знаете ли, все имеет привычку кончаться. Кончается сок в пакете, кончается любимый сериал – и ты после стольких сезонов узнаешь, кто же все-таки был их матерью, кончается ураган, бросая все, что подхватил, на землю. «Вы только посмотрите, какая славная рука на моем газоне. Она идеально вписывается в композицию».
Я не знаю, сразу ли она появилась. Может, опоздала немного. Она любит опаздывать, но об этом я тоже пока не знаю. Просто ощущаю прикосновение к затылку. Рука прохладная, но в целом приятно. Я не поворачиваюсь. Мне не страшно, кто предположил такую глупость, но я люблю пассивно ожидать, что же будет дальше. Сзади меня нетерпеливо фыркают, подошва босоножек шуршит о камни, а потом перед моими глазами появляется лицо. Обычное такое лицо, ничего сверхъестественного. Наверное, в тот момент меня кольнуло разочарование. Россыпь мелких веснушек на скулах, маленький белесый шрам на подбородке, брови, застывшие в постоянной насмешке. И глаза. Серые, с черными крапинками.
Мы смотрим друг на друга и молчим. Тишина длится минуты три, после чего я понимаю, что мою руку трясут.
- Ну надо же, - тянет обладатель серых глаз. - Ну надо же… Ты можешь звать меня Алекс, - она улыбается, демонстрируя зубы. «Зубы как зубы, ничего особенного», - думаю я и вежливо киваю.
-Значит, дом сожгла. Знаешь, ты пятый человек за месяц, - доверительно сообщает мне Алекс, наклонившись ко мне ближе. – Все болтают про божественное наставление, про гипноз и зондирование. При чем тут зондирование, мне интересно? – недоуменно добавляет она, задумчиво вертя в пальцах гладкий камешек.
Я ухмыляюсь и говорю что-то про хиппи и звездную болезнь. Не знаю, мне просто кажется, что я должна что-то сказать. Девушка удовлетворенно кивает, будто я оправдала ее надежды.
-А ты что придумаешь? Только, я тебя прошу, что-нибудь интересное, избавь меня от инопланетного вмешательства, - она смотрит на меня… с надеждой?
Я вспоминаю, как проснулась однажды ночью с четким осознанием, что должна это сделать. Как будто кто-то, внушающий доверие, сказал: «Дорогуша, ты знаешь, ты должна сжечь свой дом». Вот так просто.
Я опускаюсь на камни и молча рассматриваю потрескавшийся лак на босоножках Алекс, которая, в свою очередь, рассматривает меня.
- Тебе говорили, что ты поразительно разговорчива? – смеется она и садится рядом со мной, по-дружески пихая в плечо. - Я буквально не успеваю слово вставить.
Я люблю людей, которые говорят с сарказмом. Наверное, это все из-за моей тетушки – единственной ее серьезной репликой было: «В нашем полу какая-то странная трещина». Стоит упомянуть, что это были ее последние слова, потому что после этого пол заскрипел и рухнул вниз, оставляя лишь обломки.
Наверное, Алекс надоело молчание. Возможно, она просто не может молчать.
- А я, между прочим, джин, - говорит она самодовольно, а я приподнимаю удивленно брови. – Ну, три желания, знаешь, - пожимает плечами.
Знаю. По-моему, все в детстве читали сказку про джина и волшебную лампу. Волшебной лампы рядом не было, о чем я не преминула заметить.
- Я особенный джин. Мне не нужна волшебная лампа, - убедительно заявляет джин. – Вот, - она протягивает мне руку,- трешь мою кожу – я исполняю желание. Все просто.
Я держу ее за запястье и вижу переплетение голубоватых вен. Наверное, мне хочется потянуть время, потому что я просто переплетаю наши пальцы и ничего не загадываю.
Алекс заинтересованно смотрит на меня, наклонив голову, и бормочет что-то про странных людей. Мне хорошо и так, зачем все портить желаниями.
Сквозь рваную тучу прорывается яркий луч и бредет по успокоившемуся морю, лаская бултыхающиеся в воде водоросли.
***
Позже я скажу, что терпеть не могу море. Это будет самая большая ложь в моей жизни. Позже я скажу, что терпеть не могу подгоревшую корочку на тостах, а Алекс фыркнет, но станет ее срезать.
-Просто я терпеть не могу подгорелые корочки, - скажет она, скрывая улыбку. – Естественно, я срезаю их не из-за тебя.
Я хмыкну и кивну. Конечно.
Первым, что я буду видеть, проснувшись утром, станет ее лицо. Или спина. Или локоть, уткнувшийся в мой нос. Я знаю, что ей не нужно спать, она делает это для моего комфорта, но это вредное существо заявляет, что ей просто нравится претворяться человеком.
-Это как ходить в туалет или завтракать, - произнесет Алекс, шлепая меня ладонью по лбу. – Когда ты уже перестанешь вставать ни свет ни заря? Спи давай, - она притянет меня к себе, утыкая мой нос в свою шею, и мне останется только снова уснуть.
Мы будем вместе убирать нашу квартирку, точнее, она будет убирать, а я показывать, куда что нужно двигать. «Куда ты убрала сборник сочинений? Его, наверное, издали специально для этой коробки?! Безумная клюшка».
Наши соседи сначала будут думать, что мы сестры, приехавшие на учебу, но однажды Алекс остановится перед нашей дверью и вспомнит, что мы еще ни разу не целовались. Она начнет упорно тыкаться губами в мой подбородок, шею, но только не в губы, я рассмеюсь и скажу, что у нее сбит прицел. Вышедшие на площадку соседки скажут, что мы больные извращенцы, но на них никто не обратит внимание.
Однажды Алекс признается, что она вовсе не джин.
- Я демон, - смущенно произнесет она в мой затылок, а я успокоюсь. Потому что в это легче поверить. – Ты сгорела тогда, - добавит она еще тише. - Мне жаль.
Я подумаю, что ей не жаль. Подумаю, что мне не жаль. Потому что жалеть-то не о чем.
Я успокаивающе поглажу ее по плечу и улыбнусь, потому что все нормально. Это – самое нормальное, что могло случиться.
***
Сейчас я сижу на заброшенном пляже, камни неудобно впиваются в кожу, и я не знаю, что будет в будущем.
Алекс крепче сжимает мою руку.
@темы: original, ипать, я ТВОРЕЦ