Стив и Баки. Темная ночь, только пули свистят по степи.
Я не знаю, что тут делает этот пост Простыня на полкилометра АУ про Стива и Баки в древней Греции, АУ про Стива и Тони в советском санатории, а также печальная история о том, почему Баки со Стивом - такой печальный для меня пэйринг
Пост по итогам вчерашнего ночного фырчания в вотсапе, потому сумбурный Суть фырчания в кратком виде была в этом:


читать дальшеТакой золотой мальчик, как Баки, - умник, красавец, бравый офицер - в принципе, типаж, в котором нет ничего нового. Кроме одного: такой обычно в главной роли. А тут внезапно вся эта краса, блеск и плеск на подпевках у правильного, как свод правил ГИБДД, военного капитана с убеждениями размером с Эмпайр Стэйт Билдинг. И есть в этом что-то очень волнующее.
Ведь до этого, если вот честно, никто в фандоме массово не любил капитана Америку - потому что он слишком хороший. А Баки - это как его тайный порок, тайная слабость, что-то, не укладывающееся в его плакат картину мира и воспитание сороковых годов. Именно слэш уже редко меня волнует - а тут прямо да. Потому что Стив его хочет, всегда хотел - но он знает, что это неправильно, он себе четко определил рамки своих полномочий в этой жизни, от и до. Капитан сильный, он может держать себя в руках, у него сила воли и он привык жить с этим желанием, но эта воронка в душе мучает и очаровывает его так же, как любого простого смертного. И когда в фиках они наконец доходят до активных действий, это прямо взрыв сверхновой.
И я думаю, это темное, странное, изматывающее желание было в его хилом теле давным-давно, потому что он реально стеснялся девушек, ему казалось, плохо о них фантазировать и тем более лезть к ним, когда ты сам такой нежеланный, этим он как будто обидел бы девушек - а думать о Баки проще, но еще более неправильно.

Они мне вообще напоминают... Это ужасно Супергерои - они ведь, мне кажется, пошли от греческих богов и героев, греки были первые, кто сказал: да, у нас все мужи храбрые и сильные, но есть некоторые, которые просто супер И вот капитан Америка - он такой совершенно древнегреческий герой, увенчанный лавровым венком, прекрасный бегун, внебрачный сын Зевса, могучий и храбрый воин - и он вдруг берет и влюбляется в смертную красавицу. Страна охвачена войной, в глубине души он знает, что потеряет ее, потому что она в хрупкой смертной оболочке, а он практически вечный. Все говорят ему - оставь ты ее, но он освобождает ее из плена злого царя, они недолго счастливы - а потом красавица умирает. И вокруг полно этих смертных - целая земля, и все хотят великого героя, и он опять улыбается и побеждает врагов и выигрывает лавровые венки - но в душе у него огромная черная дыра, и он носит в себе эту дыру, пока самоубийственно не нарывается на битву со страшным врагом, превосходящим его силами - и, когда он наконец может умереть, перед смертью ему становится легче, потому что он знает, что сейчас встретит свою красавицу, которая была ему дороже всех.
Другое дело, что у богов Олимпа в этот момент еще не кончился попкорн и они заказали продолжение

В общем, я что хотела сказать
В пэйринге с Тони Старком меня останавливало одно. Этот пэйринг я про себя называю "Знакомство на курорте"
Шестидесятые годы, СССР. Университетская преподавательница лет за тридцать, женщина самых строгих правил, по путевке от работы едет на курорт, скажем, в Туапсе. Там она гуляет вдоль моря, ходит на хвойные ванны и ездит на экскурсии.

Однажды за ее столик в кафе подсаживается восточного вида красавец мужчина.

- Дэвушка, - говорит он ласковым голосом. - Нэ занято, так я тут сяду.
- Вообще-то занято, - строго говорит профессорша.
- Кем? - простодушно удивляется знойный красавец.
- Подружка сейчас придет.
- Ну, а пока не пришла, я посижу.
- Мужчина, я же говорю, занято.

- Ну, не сердись, красавица. Я же со всей душой к тебе. Замужем?
*пряча руку под стол* - Да.
- Да ладно, не замужем, я видел.
- Мужчина, освободите пожалуйста место.
- Да ну что ты, ну я ж по-хорошему. Такая женщина красивая, а одна, я потому и подсел. От хулиганов буду защищать.
- Я не одна. У меня... *долго думает, что у нее, потом замолкает*
- Да конечно одна, - проникновенно говорит красавец. - Если б у меня такая женщина была, я б ее на курорт одну точно не отпустил.
*с меньшей уверенностью, уже почти просяще* - Мужчина, идите пожалуйста домой.
*официанту, молодецким голосом* - Марик, у вас хоть вино хорошее есть? Принеси что получше - видишь, я с дамой, ты на нее посмотри, такой даме твое пойло не пойдет. Серьезно тебе говорю - хорошее принеси, потом сочтемся.
- Мужчина, я не буду пить.
*проникновенно* - Да что ты заладила - мужчина, мужчина. Меня Толик зовут.
*сама не понимая, почему все еще не прогнала его* - Светлана.


Вот так примерно для меня выглядят Тонистивы Знойный красавиц приносит нашей стойкой леди вино, абрикос, пэрсик, баклажан, но даже если у них все-таки что-то сложится, даже если она, краснея и осуждая сама себя за секс без брака, отдастся ему - все равно в нашей даме есть какой-то холодок, который не растопить даже жарким объятиям восточного красавца.
А теперь представьте: Светлана возвращается домой, в свое НИИ или где она там работает, в свою одинокую чистую квартирку. И вдруг встречает - якобы случайно - парня, красавца, с которым они так любили друг друга в школе, что с тех пор в ее сердце уже больше нет места. Она думала, что больше его не увидит - но он здесь. Они расстались перед войной, она думала, он погиб - но он был в плену. Теперь он вернулся - но она не уверена, тот ли это человек, что был до войны. Она не знает, то ли ей бежать звонить в НКВД, потому что все ее правильное воспитание говорит ей, что он шпион. А вдруг она ошибается? Или, может, пойти против своего воспитания и всех правил - и спасать его, даже когда НКВД придет за ним само. А Борис - так зовут нашего вернувшегося героя...
*пол с грохотом проваливается под оратором*

Но если серьезно В пэйринге Стив/Баки есть момент, от которого у меня прямо сердце сжимается
Стив был слабаком. Баки всю жизнь его защищал. Сильный, красивый, общий любимчик Баки защищал его - и Стиву кажется, он, слабый, бесполезный, он никто, и он не может понять, почему Баки так к нему относится, поверить в это до конца никогда не может, это лучшее, что было в жизни Стива.

В каком-то фике очень мне понравилась мысль, что если бы скинни-Стива все-таки протащили бы через военкомат и они с Баки пошли воевать, всю войну Баки бы смотрел, чтоб со Стивом ничего не случилось, и в результате обоих бы, конечно, убили.
Так вот, Стив был слабый. И он очень, очень любил Баки. Всей душой. И всегда мечтал, что однажды спасет его. Защитит. Как джентльмен.
А потом Стив стал сильным. И в тех сценах после того, как он спас Баки из плена, Стив выглядит таким бесконечно счастливым, как не выглядел ни до, ни после - никогда. Он все время улыбается, смеется и оглядывается на Баки - наконец-то он отплатил ему.
А Баки в тех же сценах несчастен, хоть и старается шутить и не показывать этого.

У него как будто что-то отняли. Стиву больше не нужна его помощь, а значит, он и сам вроде как не нужен. И девушка у Стива есть красивая, и все у него хорошо. А он сам, Баки, стал никем. И его это мучает, он уверен, что больше не нужен Стиву, но показать это - ниже его пацанского достоинства, и он продолжает шутить. Причем отдельно его мучает, что в этого высокого красивого Стива, которому он, по сути, нужен просто как сувенир из бруклинского прошлого, он влюбился еще сильнее, чем был влюблен в того, хилого.

А Стив, как и все белые этики - классическая ошибка белых этиков - думает, что Баки рядом и все хорошо, лучше и быть не может, и теперь всегда будет хорошо.

Он не видит, что на самом деле творится с Баки. И когда тот бросается в свою самоубийственную атаку в поезде, подхватив щит - понятно, что это война, но в этой сцене он реально ведет себя как камикадзе. В попытке доказать Стиву, что он все еще может его защитить, даже сейчас, такого сильного, что он еще может быть полезным, он потерял все понятия о собственной безопасности.
И Баки падает с поезда, а Стив - такой сильный, супергерой, полубог греческих мифов, любимец нации, человек, способный пробить кулаком стену - просто не успевает его подхватить.
Я думаю, Стива это просто убило. Реально.

И я так чувствую его боль в сцене, когда он не может напиться после смерти Баки - потому что когда ужасно плохо, надерешься - и легче. А его плакатное тело говорит ему: Нет, Стив, просто прими это.
Аня вчера хорошо сказала: Стив - он как Гагарин. Человек с доброй улыбкой, герой, символ страны, и он принадлежит уже не себе, и даже не людям, а государству, и его тело - оно как скафандр. Оно клевое, но оно не его.
В общем, после всего этого он до конца фильма - тоже как робот-камикадзе, и в конце делает то же, что и Баки перед смертью: берет на себя задачу, которая слишком велика для него, не может заставить себя отступить. И чувствует, думаю, почти облегчение, когда наконец направляет самолет во льды.

Ну, а дальше, как пела группа УмаТурман, "и как с этим справился наш герой - все на просмотр картины второй"(с)